Единственное, что может удержать людей от войны всех против всех — это страна, которая может применять больше насилия, чем ее подданные. Об этом в своем «Левиафане» в середине XVII века писал английский философ Томас Гоббс.

Итак, по прошествии 350 лет эта идея подтверждается там, где должна была быть опровергнута, то есть в Евросоюзе. Такую мысль высказывает историк и преподаватель Стэнфордского университета Ян Моррис.

Моррис пишет, что на протяжении пяти тысяч лет, с появления на Ближнем Востоке первых стран, государственные власти использовали насилие для создания политического единства, а потом политику (и при необходимости еще больше насилия). Таким образом они строили экономическую и культурную общность на территориях в своем подчинении. Довольно проблематично будет найти пример государства, которое создавалось бы в иной последовательности. Между тем в конце 40-х годов прошлого столетия европейцы вознамерились вывернуть историческую формулу наизнанку.

Впервые громадное число граждан (речь идет о 500 млн) приняли решение образовать общество, не используя принудительные меры. Последствия были более чем внушительными. Так, если в первой половине ХХ века в двух мировых войнах, которые были начаты в Европе, погибло 60 млн человек, то уже во второй половине столетия регион стал самым безопасным местом на Земле. Европейцы способны убивать друг друга реже, чем представители других частей света. Согласно данным проведенного в 2003 году анкетирования, только 12% европейского населения разделяют мысль о том, что война может быть оправдана. Между тем среди американцев таковых оказалось 55%.

Европейский союз, пожалуй, можно отнести к самым невероятным экспериментам в истории существования политических институтов. Союз, который изначально был экономическим сообществом независимых стран с похожими культурными ценностями, впоследствии стал приобретать черты политического объединения. Ни много ни мало, а спустя 15 лет после подписания Маастрихтского договора о формировании Европейского союза казалось, что прошлое позади и человечеству под силу создавать и поддерживать государство без оглядки на насилие и принуждение. Европейцы приняли единую валюту, у них один на всех Центробанк, соглашались с решениями Европейского суда и свободно пересекали границы от Ирландии до Эстонии.

Между тем после 2010 года структура дала трещину, что стало своего рода началом конца, считает Моррис. Но после 2010 года, по его мнению, структура начала давать трещину за трещиной. Появился платежный кризис между продуктивным севером и наиболее вальяжным югом. При этом государства, принявшие евро в качестве своей валюты, оказались в долгах. Вот здесь государственные власти и увидели границы правового союза, у которого отсутствуют инструменты принуждения, коими обладает, к примеру, стандартное государство, отмечает историк. В старой доброй империи можно было бы применить элементы насилия. Именно так поступила Великобритания в 1850 году, когда ей нужно было выбить из Греции долги. Тогда британцы оккупировали греческие порты и арестовали торговый флот эллинов. Однако в новой Европе такой номер под запретом, более того, об этом даже и думать нельзя.

Сейчас, как утверждает Моррис, Евросоюз стоит на краю пропасти. Ему, безусловно, удалось сохранить равновесие и кое-как удержать в своем составе Грецию, Ирландию, Португалию, Испанию, Италию и даже Францию. Но есть еще одна беда — это беженцы. Мы с вами наблюдаем за сценами насилия и бедствий, а также констатируем тот факт, что в Европу возвращаются внутренние границы.

Европейский союз, таков какой он был раньше, бросал вызов идее «Левиафана». Он был своего рода «сказочной» историей, которая существовала в реальности, и на своем примере доказывал, что не только насилие государственное может удержать от насилия частного. Как выяснилось, такой метод хорош только при оптимистическом развитии сценария, а когда наступают трудности, на поверхность выходит ограниченность брюссельских законов.

Историк считает, что у Европейского союза есть только два пути, чтобы выйти из той обстановки, в которой он находится.

Итак, необходимо прислушаться к тому, что говорил на экономическом форуме в Давосе британский премьер-министр Дэвид Кэмерон. То есть следует попрощаться с «постоянным углублением политического союза», с прочными политическими институтами. Нужно забыть и отправить в прошлое цели, провозглашенные экс-главой Бундесбанка Гельмутом Шлезингером в 1994 году.

Второй вариант автор считаем маловероятным для сегодняшней Европы, но все же он существует. Лидерам политического объединения нужно использовать кризис госстроительства. Цель — заставить представителей блока усилить ключевые институты в ущерб возможностям институтов региональных и таким образом дать Брюсселю власть, необходимую для устранения распада.

Подводя итоги, Моррис написал следующие строки:

«Через три с лишним века после появления «Левиафана» Европейский союз устроил серьезнейшее в истории испытание для содружества, основанного на согласии. Эксперимент, в ходе которого проблемы решались коллективными действиями без угрозы насилия, был благородным и вдохновляющим. Но если Кэмерон в Давосе был прав, этот эксперимент разваливается».

2016-1-28 16:10